Казалось, Мозес задумался над его словами. Потом покачал головой.

— Я предпочел бы, чтобы осталась жива моя тетя, а не вы.

Чарльз игнорировал ругательства Пруденс, изливавшиеся сплошным потоком из динамика. План сработал превосходно, она ни о чем и не подозревала, пока захваты на Пятой Площадке не заело. К тому времени его ОС-модуль уже был на пути к Ио; Самоуверенный Робин разместился в кресле второго пилота.

Я буду судить тебя по поступкам, а не по словам… Хорошо, Пруденс получила возможность судить его, хотя вряд ли она имела в виду именно это. Впервые в жизни он действовал вместо того, чтобы говорить; вот богом данный шанс обелить себя и в глазах Пруденс, и в своих собственных. Большая часть его жизни прошла бессмысленно. Теперь судьба предоставила ему последнюю возможность что-то изменить, и он ухватился за эту возможность, несмотря на риск.

Комета прошла орбиту Каллисто и приближалась. Захваты на Пятой площадке по-прежнему не выпускали ОС — модуль Пруденс — Чарльз принял меры заранее. Теперь она знала, почему он не пытался отговорить ее от авантюры. Наконец-то ему стали понятны преимущества действия перед словами. Чарльз иронично усмехнулся - и то благодаря ей.

Потом, когда появилось время подумать, его на секунду охватила паника. Пруденс была наиболее опытным пилотом из всех, и она знала Ио как свои пять пальцев. Не поставил ли он на кон жизнь каждого землянина?.. Нет, к черту! Сейчас Ио выглядела тихой и мирной, но это обманчивое впечатление. Идти на такой риск можно только самому.

Так или иначе, спуск на Ио проводил, главным образом, автопилот, а для включения автопилота много опыта не требуется. Дэнсмур прошел необходимую подготовку и регулярно практиковался во время рейса к Европе на виртуальных тренажерах «Жаворонка». Да, спуск на Ио потребует всех его сил… но он и не собирался возвращаться.

Чарльз снова и снова прокрутил в уме план действий. Колесники на Ио деактивированы — спасибо возмутительной проницательности Старейшин. Машины гравитационного отклонения функционируют, однако настроены на текущую конфигурацию. Самоуверенный Робин напичкан всем необходимым для перенастройки Машин Отклонения и знает местоположение потайного входа на станцию. Неудивительно, что зонды ничего не обнаружили… От него, Чарльза, требуется лишь одно: удостовериться, что маленький колесник получил доступ к пультам центра управления.

Экраны модуля демонстрировали внушающие страх сцены: Ио, скользящая поперек далекого диска Юпитера, затмевающая немигающий глаз Большого Красного Пятна и воронкообразные, ежесекундно меняющиеся вихревороты. А еще экраны показывали «Жаворонок» и комету, искрящуюся на бархатном фоне. Сколько осталось времени? Восемь часов сорок две минуты и несколько секунд.

Чарльз погладил колесник по капоту. Самоуверенный Робин его слышал, но ответить не мог.

— Ладно, Робин, давай порепетируем. Нам нельзя напортачить.

Джарамарана пронеслась над горизонтом Ганимеда, следуя кривизне планеты, и ее скорость удвоилась.

Даже при том, что работал автопилот, Чарльз внимательно смотрел на экраны. Виды по обеим сторонам становились все более захватывающими, поскольку ОС-модуль спускался быстро. Над восточным горизонтом доминировал гигантский вулкан Прометей, изрыгая фонтан силикатной магмы больше чем на шестьдесят миль ввысь. Магма, расплавленная и сжатая непрерывным гравитационным давлением Юпитера, взлетала над поверхностью луны и падала назад букетом изящных параболических дуг. Это была одна из наиболее удивительных достопримечательностей в Солнечной системе, и, несмотря на свое тяжелое положение, Чарльз с трудом оторвал глаза. К северу виднелись новые гейзеры Грендель и Хеорот, которые окружали бездействующий ныне Воланд. Нижние края гейзеров быстро исчезали под напластованиями лавы. На западе, практически до горизонта, Колхидскую Корону закрывала тень; на юге Чарльз видел начало мертвенной бледно-розовости Микенской Короны и колеблющиеся фонтаны Мардука.

Серные мазки крапчатой желтизны и розовой пастели ложились на быстро сжимающийся горизонт. Но сказать, что все сжималось, нельзя — напротив, пейзаж, казалось, стал расширяться во всех направлениях, когда аппарат резко пошел на снижение. Чарльз приказал автопилоту выбрать самую быструю траекторию, не представляющую серьезной угрозы для человека. И все же перегрузки при приземлении были пугающими. Потом двигатели выключились и стихли. Автопилот посадил модуль настолько близко к цели, насколько возможно, не раскрошив корку матовой двуокиси серы и оставив на пеший путь четверть мили. Чарльз надел шлем, проверил непроницаемость скафандра. Колесник мог функционировать в вакууме и был защищен от легких паров натрия, который все еще цеплялся за поверхность Ио, главным образом выделяясь из-под земли. Люк открылся; биомашина выбралась наружу, Чарльз последовал за ней.

Поверхность Ио напоминала наст снега, покрывающий более мягкие нижние слои. Иногда башмак проваливался сквозь корку; при низкой силе тяжести это случалось не часто, но когда все же случалось, твердый серный слой продавливался всего на несколько дюймов. Чарльз надеялся, что так и будет продолжаться: желания угодить в ловушку у него не было.

Струи горячей двуокиси серы вырывались из неисчислимых скважин, некоторые из которых достигали шести футов в поперечнике, другие — каких-нибудь полдюйма. Самоуверенный Робин проплывал над ними, а Чарльзу приходилось тщательно выбирать путь, ступая по тем местам, где почва казалась более надежной. Скоро они достигли цели — одного из самых больших провалов, добрых пятнадцати футов в поперечнике, странного своим спокойствием. Колесник подплыл к центру провала и немедленно исчез из виду. Чарльз приблизился к краю и заглянул. Дыра с гладкими краями являлась верхушкой шахты невообразимой глубины. Там, куда рассеянные солнечные лучи и отраженный свет от Юпитера проникнуть не могли, дыра была черной как смоль.

Лифт, казалось, функционировал — похоже, симбипьютные машины антигравитации остались на своем месте. Чарльз глубоко вздохнул и сошел с края. После первоначального потрясения спускаться было почти приятно, если бы не темнота. Сердце колотилось по-прежнему, и Чарльз включил лампу на шлеме, но луч осветил лишь стены шахты, медленно уходящие вверх, так что фонарь пришлось выключить, чтобы не разряжать батарейки.

Текли секунды.

Круг яркого неба над головой сузился до точки и пропал совсем. Чарльз продолжал падать.

Согласно одной теории вулканизма Ио, поверхностный слой замороженной двуокиси серы меньше чем в милю толщиной плавает по морю глубиной приблизительно в две мили, состоящему из того же самого вещества, но в жидком виде; дном служит твердая силикатная корка. Чарльз страстно надеялся, что эта теория неверна, и ближе к истине другой вариант — твердая корка толщиной в пятнадцать миль, которая вздымается и понижается в ответ на приливно-отливные силы Юпитера. Вероятно, юпитериане и строительные бригады колесников знали, что делали, построив шахту и установку.

Нежный восходящий толчок предупредил его, что спуск близится к завершению. Стены запылали приглушенным розовым светом — так же как и пол несколькими дюймами ниже ног. Башмаки ударились о твердую скалу. Тусклое освещение показало открытую арку широкого туннеля; Самоуверенного Робина нигде не было видно, но идти оставалось только в туннель. Через два часа комета пролетит мимо Европы, второй рогатки, которая ускорит ее в пять раз. Если позволить этому случиться, все будет потеряно.

Чарльз побежал.

Туннель привел в ярко освещенный зал. Триста миллионов лет назад бригада колесников выкопала огромную пещеру на полмили ниже гиперактивной поверхности Ио. С тех пор гравитационные репульсоры охраняли ее и шахту от сейсмических ударов и потрясений. Именно здесь юпитериане установили Машины Отклонения. Подобные сооружения с хорошо замаскированными входами имелись внутри и трех других внутренних лун. Действуя совместно, Машины могли изменить орбиты всех четырех внутренних лун.